Всё и ничего. Как выжить в одиночку? - Лариса Королева

и расставленную на открытых пространствах глиняную посуду. – Там была долгая и сложная история. Мой дед и бабушка были одноклассниками, он любил её с детства. И его друг Сергей – тоже. А после школы у бабушки с дедушкой случился уже взрослый роман. Но перед самым его уходом в армию они как-то по молодости и глупости поссорились, и она даже не попала на его проводы. А на следующий день прибежала к его дому, но было поздно, его уже отправили на призывной пункт. Сергей её перехватил, всю в слезах, напоил шампанским и принялся успокаивать… В результате Маргарита поняла, что беременна и вышла за него замуж. А то, что мой отец – сын Мудрова, выяснилось только тридцать лет спустя. Мне тогда восемь лет было. Дед после армии женился, он очень счастлив в браке, у него замечательная жена Светлана, две дочки и внуки…

Аста встала, чтобы выключить газ под засвистевшим чайником и спросила:

– Как же тогда получилось, что ты носишь фамилию своего настоящего деда, а не того мужчины, который считался отцом твоего отца?

– Закономерный вопрос. Я тебе говорил, что из тебя получился бы хороший опер? – улыбнулся лейтенант. – В выпускном классе, когда надо было подавать документы в Университет МВД, я решил поступать в Краснодаре и объявил родителям, что хочу сменить фамилию. Мотивировал это тем, что у Мудрова две дочери, стало быть, фамилия не сохранится. А я хотел бы её продолжить. Мама тогда спросила: «Хочешь прикрываться фамилией знаменитого дела?» А я ответил: «Нет, я хочу её прославлять».

– Красиво сказал!

– И ещё была причина. Дело в том, что мой неродной дед оказался замешан в криминальную историю. Это мягко сказано… Но подробностей рассказывать не хочу. Мой отец сам же и расследовал то дело. Потом вынужден был из Омска переселиться в Москву подальше от слухов. Но карьера у него в гору после того случая не пошла. Мог бы достичь большего.

– Как говорится, осадочек остался? – участливо спросила Аста, засыпая заварку в глиняный чайничек и заливая в него горячую воду из чайника «весёленькой» расцветки.

– Хуже. Где-то я читал или слышал такое выражение: «Над тобой будет натянута невидимая нить. Ты её не заметишь, но не сможешь перепрыгнуть». Именно это случилось с моим папой.

– И где твои родители сейчас?

– В Подмосковье живут. Отец уже вышел в отставку.

У Асты зазвонил сотовый телефон, она сделала извиняющее лицо, вышла из кухни, и вскоре из какой-то комнаты до Константина донеслась неведомая ему речь. Когда девушка вернулась в кухню, он спросил:

– Ты знаешь латвийский язык?

– Ну, а как ты думал? Как же иначе? – Аста от удивления аж руками всплеснула. – Я же в Риге родилась и росла там до семи лет. Папа латыш, мама этот язык с детства учила, потому что побывала в Риге ещё девчонкой и влюбилась в этот город. В моей семье в основном все по-латвийски и говорили. И с моей рижской бабушкой Астой я до сих пор только на нём и общаюсь.

– Тебя назвали в честь бабушки?

– А ты догадливый, – рассмеялась хозяйка дома и предложила гостю: – Раз уж ты принёс апельсины, может, и почистишь парочку? Терпеть не могу это делать.

– Ну, считай, что на сегодняшний вечер у тебя есть персональный чистильщик апельсинов. Ножик только дай.

После того, как Костя разломил на дольки апельсины и разложил их на тарелке, Аста разлила зелёный чай по фарфоровым чашкам и предложила:

– А пошли в зал, там уютнее.

Лейтенант взял в руки два блюдца и осторожно пошёл вслед за журналисткой, внимательно глядя на поверхность чашек, чтобы не расплескать их содержимое. И он чуть не сделал это, когда увидел на каминной полке большой портрет в деревянной рамке, на котором была запечатлена троица в мундирах и фуражках. Хохочущие во все зубы парень и девушка и сурового вида седовласый морщинистый старик. Опустив чашки на журнальный столик, Костя удивлённо воскликнул:

– О, так ты тоже из полицейской династии! Эти мужчина и женщина – твои родители? А с ними рядом – твой дед?

– Ага. Это родители приехали в Краснодар в первый свой отпуск после женитьбы, – Аста села на угловой диван. – Я же сказала, что мама Арина с детства влюбилась в Ригу. Её класс поехал туда на экскурсию на зимних каникулах. Там она познакомилась с местной девочкой. Много лет с ней переписывалась. Язык учила. В следующий раз маме удалось попасть в Ригу только семь лет спустя, она тогда уже вуз окончила и в милиции работала. И вот они идут с этой латышской подругой по городу, а тут мой папа навстречу. О, это самая романтическая любовная история, которую я когда-либо слышала в своей жизни! Он в форме. Останавливает её и говорит: «Гражданка, я должен вас задержать». Она так поразилась: «За что?» А он смеётся: «За красоту»! И тут Арина удостоверение из сумочки вытаскивает: «В таком случае, это я должна вас задержать. За приставания к девушке». Нет, ты представляешь эту сцену?

– Представляю. И что потом?

Аста отхлебнула из чашки успевшего остыть чая и поморщилось – горло болело:

– А что потом? Это же ещё Советский Союз был. Тогда мы были единым государством. Мама вышла замуж и, ни минуты не раздумывая, перевелась в Ригу. А Союз взял да распался. Мне исполнилось шесть лет – и папа погиб. Мама только сорок дней после его смерти выждала и вернулась к родителям в Краснодар. И вся жизнь для неё началась сначала. Получение российского гражданства, восстановление на службе… Спасибо связям деда, он же у меня был ветераном Великой Отечественной и после войны долгие годы в милиции служил…

Аста услышала, как в кармане джинсов Кости с тихим гулом завибрировал сотовый, и замолчала.

– Прости, ты так интересно рассказываешь, но мне пора, – сказал он.

Пора ему! Он так решил, даже не взглянув на телефон! Значит, знал, кто ему звонит. Аста встала и, стараясь говорить нейтральным голосом, произнесла:

– Пора так пора.

– А ты неплохо выглядишь для больной, – снова повторил Костя в коридоре и вышел за дверь.

– Спасибо, что навестил, – сказала Аста вслед.

Она повернула задвижку на двери и в тот же момент почувствовала, как возникший при появлении Кости душевный подъём резко сменился спадом. Её опять начало знобить, и она не выглянула в окно, чтобы посмотреть, как он садится на свой скутер и уезжает. Явно, опять покатил к своей девушке. Ну, хорошо ещё, что они сегодня не затронули одну неприятную тему, на которую журналистке совсем не хотелось с лейтенантом говорить.

Когда было всё…

В пятницу Михаил вернулся с работы на час раньше обычного, застал Владимира сидящим в холле перед ноутбуком, поздоровался и прошёл в ванную комнату. Выйдя из неё, заглянул в комнату Эрика и удивлённо спросил:

– А где наш сосед?

– Так он погулять пошёл, – беспечно отозвался Квитко и поставил курсор мышки на кнопку «пауза».

– Как – погулять? – поразился Заречный.

– Да, так. Засиделся, говорит, пойду, пройдусь. – Заметив растерянность на лице Михаила, Владимир спросил: – А что, Эрику вообще нельзя на улицу выходить? Он говорил, что вляпался в неприятную историю. Ему грозит что-то серьёзное?

– Лет пятнадцать в колонии строго режима, – саркастически ответил Заречный, ушёл в свою комнату и упал на диван, размышляя, что могло случиться, и не пошёл ли Шерр сдаваться в полицию.

Эрик появился на пороге в то время, когда его соседи уже поужинали и пили чай. Владимир взглянул на вошедшего как на приведение, но тут же предложил:

– Садись, поешь.

– Спасибо, не хочу. Ты извини, нам с Мишей пошептаться надо.

Заречный прошёл вслед за Шерром в его комнату, закрыл за собой дверь и спросил:

– Что случилось?

– Ничего такого. Вопрос хочу тебе задать. Ты рассказывал, как всё потерял. Понятно, произошёл передел Украины, и твоё имущество оказалось в другом государстве. Но вот ты мне скажи: а как у тебя появилось это всё: рынок, магазины, квартиры, машины?

– Бизнесом занимался, – пожал плечами Михаил и сел на компьютерный стул.

– Но ведь для этого нужен был первоначальный капитал.

– Не было никакого первоначального капитала. Я был студентом, учился в Харькове, на лето приезжал к бабушке